English text see below.

Цель данной статьи – предоставить слово бывшим ученикам интернатов Севера России, с особенным упором на вспомогательных школах-интернатах советского периода, в народе приобретавшие печальное прозвище «дебилки». Материалы являются свидетельством событий с 1960-х по 1980-е годы. Я собирал эти материалы в проекте по устной истории в течение последних лет и решил опубликовать здесь небольшую часть в связи с недавним постом на фейсбуке о вспомогательных школах в местах проживания коренного населения Севера России. Пост этот за три дня вызвал более ста реакций и тридцати комментариев. Это было для меня окончательным подтверждением того, что истории о вспомогательной школе в Ловозере Мурманской области не единичные случаи, а вспомогательные школы Советского времени – больная тема для многих жителей по всему Северу России. Ниже приведенные материалы также являются дополнением к моим научным статьям на тему вспомогательных школ на Севере.

В отличии от Канады, Аляски и скандинавских стран, в России тема интернатского школьного обучения коренных детей Севера широкого общественного резонанса пока не получала – хотя есть что обсуждать, как наглядно показала упомянутая дискуссия на фейсбуке. Но особенно для западного читателя важно отметить, что среди бывших учеников в России полностью отсутствует аналог распространенному в Северной Америке дискурсу «сурвайверов», в котором общепринято называть выпускников интернатов «выжившими». Такая терминология казалась бы неуместной большинству бывших учеников в России, так как она заведомо исключает положительные воспоминания и оценки интернатов, а такие воспоминания безусловно присутствуют. К ним относятся, например, положительная оценка профессиональных перспектив и возможность подняться по социальной лестнице; также чувства благодарности и привязанности к бывшим учителям и воспитателям (не ко всем, разумеется!), относившимся к своей работе с приверженностью и с пониманием к стрессу ребенка вдали от дома. К отрицательным моментам в воспоминаниях относятся предвзятость персонала и стигматизация обществом, вклад интернатов в ассимиляцию коренного населения и утерю коренного языка и традиционного образа жизни, психологическое давление и даже насилие, вплоть до отправления подростков в психбольницы в качестве наказания. Для некоторых детей школа показала путь к социальному опусканию.

В подборке приведены воспоминания в основном от саамских, но не только, выпускников национальной и вспомогательной школ-интернатов в Ловозере. Кроме того, я включил беседу с бывшим директором вспомогательной школы; она тоже по национальности саами, что само по себе наглядный пример возможностей (или подводных камней) советской системы образования. Отобранные материалы дают представление лишь об одной, но самой темной стороне этой системы среди коренных жителей Севера – попадание здоровых детей во вспомогательные школы, использование этих школ как бы «не по назначению». Определялись такие дети в такие школы в основном в 70-е годы, часто из-за слабых знаний русского языка и советской, городской культуры. Такие «пробелы» соответствующими комиссиями часто определялись как олигофрения. Причины видятся многие, в том числе: предвзятость; заинтересованность в сохранении рабочих мест и повышенной зарплаты; улучшение жилищных показателей (дети выписывались из квартир, многие из которых были переполнены переселенцами из ликвидированных деревень). В связи с данной тематикой отрицательные моменты в этой подборке воспоминаний явно преобладают, но важно еще раз отметить, что в целом среди всех собранных мной материалах об интернатах также присутствует много положительных воспоминаний.

Транскрипция ненаучная, является компромиссом между легкой читаемостью и близостью к оригинальной речи. Это значит, что оборванные предложения, отражающие перескакивание мысли, передаются без сглаживания. Одним словом, передаются все обычные признаки живой речи. Жирный шрифт означает громкую речь, троеточие – оборванную речь (незаконченное предложение). Все имена в текстах изменены. О=отвечающий, И=интервьюер.

Публикуя данную сборку воспоминаний, хочется в первую очередь благодарить всех, кто со мной поделился. Я надеюсь, что эти голоса дадут толчок дальнейшему развитию обсуждения интернатской истории Севера и ее последствий для местного населения.

Цитаты из интервью на русском языке опубликованы ниже после англоязычного перевода этого текста.

*****

In this contribution, which will be mainly in Russian, I want to give the floor to the numerous voices about boarding schools among indigenous people in Russia and the former Soviet Union, which I have collected during the past years during my oral history research. The discussed period is mainly the 1960s to 1980s.

This is complementary material to my research articles on the oral history of boarding schools (references below) and to a discussion on facebook, which I came across recently. To this day, in Russia there have been far less public discussions on the past of residential schooling among indigenous children than in Canada, Alaska and the Nordic countries. The mentioned discussion on facebook, which gathered over one hundred reactions and thirty comments within the first three days, shows, however, that there is a need to sort out the matter.

There seems not to be a demand for a discourse coined by the concept of “survivance”, contrary to for instance Canada. Such a terminology would seem inadequate to most former pupils in Russia as it would preclude the widespread recollections on the positive sides of the system. But this doesn’t mean there is no demand for talking about those schools, which heavily changed the lives of individuals and communities to this day. In my research in Lovozero, Murmansk Region, North-West Russia (also known as Russian Lapland) one of the most negative aspects of the Soviet boarding school system among indigenous children was the local, so-called remedial school for mentally disabled children, which officially had no ethnic dimension whatsoever. It existed from 1970 to 1994. The bigger school though in the village was the native boarding school, which was opened in 1959 and closed a few years ago. This was a general school with some additional elements focusing on (mostly visual and material) features of the local indigenous cultures. This latter type of schools was designed for healthy children. During my oral history research, I found out that there were many wrong appointments to the remedial school among indigenous children due to their lower level of knowledge of the majority language and culture (more information on this in my articles, see references below). However, as this was a qualitative case study in a spatially limited area and there is no other research on those schools, I had difficulties in assessing how widespread this practice was across the whole, immense Soviet North. The timely discussion on facebook gave me an answer. The initial post was about one such school in Russia’s Far East, and it triggered a cascade of comments and accounts on exactly such schools and such practices in many different places of Russia’s North. Continue reading “Воспоминания коренных жителей Севера о национальных и вспомогательных школах-интернатах – Testimonies about boarding schools among indigenous people in Russia’s North” →